Алый ангел - Страница 19

Сердце Габриель готово было выскочить из груди.

– Пожалуйста, месье! – взмолилась она.

– Ты не речной контрабандист. Где ты научился так фехтовать?

Незнакомец стоял слишком близко к Габриель. Девушка не могла ничего разглядеть, кроме его надменно расправленных плеч и темноволосой головы. Габриель казались, что стены смыкаются над ней, и она непроизвольно пошатнулась от незнакомца.

– Не бойся, – снова сказал он и оперся рукой о стену, чтобы девушка больше не могла от него отодвинуться.

От страха у Габриель перехватило дыхание. Незнакомец обнадеживающе улыбнулся.

– Почему ты не хочешь сказать, как тебя зовут?

Габриель осторожно осматривала своего противника. Она подумала, что никогда не видела столь ошеломляющих голубых глаз, столь густых изогнутых ресниц. Только у женщин бывают такие. Но в массивной челюсти незнакомца не было ничего женственного. Эта черта была единственным недостатком классически красивого лица. Темные, довольно длинные волосы незнакомца были взъерошены, словно он расчесывал их пальцами. Или, может быть, он плыл по реке и ветер играл с его прической. Эта взъерошенность придавала незнакомцу мальчишеский вид. По Габриель поняла, что ее соперник совсем не похож на Ролло или на кого-нибудь из знакомых мальчишек.

Этот человек был слишком взрослым, чтобы Габриель могла понять, как с ним справиться, слишком опытным, слишком высоким, сильным, слишком хорошо контролировавшим ситуацию и слишком беспощадным, чтобы ему можно было доверять. Девушка поняла это по складкам у губ незнакомца. У него был рот целеустремленного и в то же время чувственного человека.

Габриель задрожала всем телом. Этот человек ни за что не отпустит ее, пока не получит желаемое.

– Уильям, – выпалила девушка. – Меня зовут Уильям Анрио.

– Хорошее нормандское имя, – сказал незнакомец улыбаясь. – Видишь, это совсем не страшно. Ты симпатичен мне, Уильям. Ты мне с первого взгляда чем-то понравился.

Габриель судорожно сглотнула. В ее глазах ясно читалась паника.

Усмехнувшись, незнакомец сказал:

– Я не любитель мальчиков, Уильям. У нас, в Англии, люди не так распущены, как во Франции. Нет, правда, тебе совершенно нечего опасаться в этом отношении.

– Тогда чего вы от меня хотите? – спросила девушка, прижимая руки к стене, чтобы сдержать дрожь. Национальность незнакомца удивила ее. Судя по его внешности, Габриель могла принять своего противника за загоревшего пирата, хотя в его произношении чувствовался парижский лоск.

Казалось, незнакомец задумался над вопросом Габриель. Когда он внезапно разразился смехом, девушка подпрыгнула от неожиданности.

– Черт меня побери, я сам не знаю! – сказал англичанин. – Хотя это не совсем так. Пусть у тебя и хрупкое телосложение, но в груди бьется сердце льва. И все же в тебе есть что-то уязвимое. Посмотри, к примеру, как твой друг бросился защищать тебя. И на многих джентльменов ты так действуешь?

Вдруг улыбка сползла с лица незнакомца, словно ему не понравился ход собственных мыслей, и он заговорил совсем другим тоном.

– Мне пригодился бы такой парень, как ты, на службе, – произнес англичанин. – Ты не побоялся того быка в таверне, а как защищался против меня!

– Но вы победили, – вставила Габриель, – причем легко.

Англичанин улыбнулся, услышав разочарование в голосе юноши.

– Если ты будешь работать на меня, я покажу тебе, в чем ты ошибся. У тебя задатки хорошего фехтовальщика.

– Это невозможно, – быстро ответила девушка.

– Почему? Что тебя держит здесь? Сколько тебе лет? Четырнадцать? Пятнадцать? Такая жизнь не для тебя. Со мной тебе будет лучше.

– Нет.

Кэм не понимал, почему для него это важно. Судьба одного мальчишки не так уж много значила по сравнению с недавними событиями во Франции. Но что-то в этом юноше тронуло Кэма, как мало что трогало, сколько он себя помнил. «Бравада», – подумал Колбурн. Он почувствовал это, как только парнишка перешагнул порог таверны. Это читалось в наклоне головы, в преувеличенной развязности, в том, как юноша расправлял узкие плечи, будто собирался бросить вызов всему миру. Это было… Кэм отбросил слово «забавно» и заменил его словом «трогательно».

И все же, если бы причина была только в этом, Кэм не кинулся бы вслед за парнем, когда тот выскочил из таверны. Колбурн не хотел пугать юношу. Но как он мог объяснить кому-то нечто настолько неясное, в чем сам не мог разориться? Кэм почувствовал, что в жизни этого парнишки была какая-то трагедия. Герцог прочел это в огромных выразительных глазах юноши. Обладатель этих глаз готов был получить от судьбы – и от него, Кэма, – худшее, но собирался бороться за свою жизнь и честь до последней капли крови. Парень еще не научился скрывать от посторонних свои мысли. Это придет со временем.

Этот парнишка напоминал Кэма в юности: он занял такую же позицию, чтобы защититься от ударов равнодушной и капризной судьбы. Кэму не хотелось, чтобы он стал черствым и бесчувственным. Его невинность, назовем это так, стоило сберечь.

«Храбрый, невинный, ранимый», – думал Кэм, ощутив слабый отголосок чувства, которое странным образом смущало его. Колбурн вовсе не был любителем мальчиков, но именно этот юноша вызывал в нем какие-то необъяснимые порывы.

Голос герцога был почти резким, когда он снова обратился к парню:

– Я позабочусь о тебе, присмотрю за тобой. Думаю, тебе понравится Корнуолл. И я поговорю с твоими родителями, если тебя это беспокоит.

– Нет. Я не хочу уезжать с вами.