Алый ангел - Страница 3

– Шутишь! Что бы Дантон ни чувствовал, он ни за что не посмеет перечить толпе. Они могут завтра же вышвырнуть его из кабинета, и где он тогда окажется?

– Там, где он и заслуживает быть, – сказал Кэм с предательской горечью в голосе.

В течение минуты не было сказано ни слова. Потом Родьер заметил:

– У Маскарона есть какая-то другая причина находиться здесь. Интересно, что же такое важное заставило его показать свое лицо, когда…

Родьер смолк на полуслове. На винтовой каменной лестнице послышался шум приближающихся шагов. До слуха доносились обрывки революционных песен. Свет, пробивающийся из-под двери, разгорелся ярче. Все разговоры в камере прекратились, не стихли только монотонные молитвы священников.

Когда в замочной скважине загремел ключ, узники поднялись на ноги.

– Ты со мной? – спросил Родьер.

– Я с тобой, – ответил Кэм, поднимаясь, чтобы встать рядом со своим товарищем.

– Ты мой племянник, – сказал Родьер. – Предоставь все объяснения мне. И постарайся по возможности выглядеть как простолюдин. Если они почуют в тебе аристократа, нам обоим конец.

Толпа наводящих ужас санкюлотов ворвалась в камеру. В окровавленных руках у них были сабли, пики и огромные тесаки для рубки мяса. Заключенных грубо схватили и потащили, осыпая ударами, пинками и проклятиями, в освещенный факелами коридор, затем вниз по крутым узким каменным ступеням во внутренний двор, где несчастных ожидал жестокий и скорый суд.

Кэм не мог не содрогнуться от ужаса при виде открывшейся перед ним кровавой бойни. Даже сорвиголова Родьер на мгновение остолбенел. Двор пылал, словно раскаленный горн печи, освещенный пламенем двух костров, разведенных в честь этого дьявольского действа. Справа, прямо на виду у допрашиваемых заключенных, людей, осужденных на казнь, рубили на куски. Повозки, запряженные лошадьми, приехали, чтобы забрать растущие горы трупов. Женщины – у некоторых к фартукам были приколоты человеческие уши – сваливали тела на повозки, время от времени отрываясь от своего занятия, чтобы станцевать «Карманьолу». Крики убийц и их жертв были оглушительными. «Сам ад, наверное, не так ужасен», – подумал Кэм, пытаясь побороть собственный страх.

«Судьи», по большей части пьяные, сидели за круглым столом. Родьер, быстро придя в себя, схватил «племянника» за рукав и протолкался в первые ряды.

Кэм держался сзади, пытаясь своим видом выразить испуганное подчинение. Если план Родьера провалится, их уже ничто не спасет. И Кэм решил, когда его час настанет, обязательно прихватить с собой одного из палачей. Хотелось бы главного, но кто из них лидер? Кэм украдкой посмотрел на толпу «судей». Человек в очках на остром носу – Майяр, «герой» Бастилии. Он без участия присяжных выносит смертный приговор, если несчастный заключенный оказывается аристократом или священником. В этом случае исключений не делали.

Время от времени Майяр бросал взгляд на красивого, с благородной осанкой мужчину неопределенного возраста, который сидел в тени, немного в стороне от остальных судей. Длинный черный плащ покрывал его широкие плечи. Возможно, виной всему была игра света, но Кэм был почти уверен, что эти два человека беседуют без слов. Кэм подумал: а не смотрит ли он сейчас на человека по имени Маскарон.

Не успел юноша принять соответствующее выражение лица, как осознал, что находится под гипнотической властью взгляда судьи, которого он тайком изучал. Глаза, сверкающие, словно драгоценные камни, казалось, прощупывают и раскрывают все его тайные мысли. Кэм попытался преодолеть силу чужого взгляда, но тщетно. Он не мог в это поверить, но перед тем, как судья отвел свой гипнотический взгляд, в сверкающих глазах Маскарона появился интерес. «Он знает, – подумал Кэм. – Он знает, кто я такой!»

До юноши донесся уверенный голос Родьера, обращавшегося к трибуналу, и Кэм твердо решил не отрывать взгляда от плит, которыми был вымощен двор.

– Citoyens, если вы считаете меня и моего племянника врагами революции, то я, Мари-Гилберт Родьер, заклинаю вас исполнить свой долг и избавить Францию от всех предателей нашего славного дела.

– Почему вас арестовали? – спросил Майяр, на которого эта пламенная речь не произвела никакого впечатления.

– Меня объявили предателем, – смело, не уклоняясь от прямого ответа, заявил Родьер.

Майяр поднял брови.

– Кто? – спросил он.

– Враги моего хозяина.

– И кто же твой хозяин? Говори, мы не собираемся допрашивать тебя всю ночь, – нетерпеливо потребовал Майяр.

Следующую реплику Родьер произнес медленно, взвешивая каждое слово.

– Мой хозяин – генерал Домур.

Ловкий ход, подумал Кэм. Хотя сейчас Дантон и кордельеры были у власти, Домур был жирондистом и на данный момент находился во главе французской армии, шедшей навстречу вражеским силам Пруссии и Австрии, которыми командовал герцог Брунсвик. Здравомыслящие люди старались не портить отношений ни с Дантоном, ни с Домуром, пока не станет ясно, кто из них настоящий лидер.

– Можешь ли ты доказать это? – спросил Майяр.

Родьер философски пожал плечами.

– Да, у меня были бумаги. Но их отобрали, когда меня с моим племянником посадили в эту тюрьму. Когда генерал Домур вернется с фронта, он поручится за нас обоих. В конце концов, мы просто клерки в его услужении.

Казалось, что Майяр совещается. Теперь это точно не игра света, подумал Кэм. Для юноши было очевидно, что Майяр просит совета у старшего по рангу человека, держащегося в тени.

– Вы можете идти, – объявил Майяр. – Следующий!